В последние годы
Казанский городской Совет осуществляет с участием большой группы ученых
широкомасштабную программу изучения истории, города начиная с древнейших
времен. О том, для чего эта работа задумана и как она выполняется, мы беседовали
с действительным членом Академии наук Тaтapстана доктором исторических
наук, заведующим кафедрой истории татарского народа Казанского университета М.А.
УСМАНОВЫМ! – Миркасым Абдулахатович,
городской Совет народных депутатов пригласил вас и группу ученых для решения
конкретной задачи: определить дату возникновения нашего города. Можно ли
говорить, что существует некий «социальный заказ»?
– Дело не только
в дате. Важно наиболее полно изучить историю нашего города, и правильно,
что городской Совет и администрация Казани подключили к этой большой работе
широкий круг специалистов и нацеливают их на глубокие комплексные исследования.
Раньше бы этот «юбилейный вопрос» просто решили за закрытыми дверями,
Мы не намерены
«танцевать» под заранее определенную дату. Когда меня пригласили участвовать
в реализации программы по историческому наследию Казани, я сразу предупредил,
что проблемами датировки заниматься не стану, это не моя тема, и предложил
свою методическую помощь. Нужно избежать прежде всего методологических
ошибок.
Изучая письменные
источники, важно не только искать упоминания непосредственно о Казани,
но и определить культурный фон эпохи. Ибо возникновение и развитие городов
непосредственно связано с общим социальными и культурными процессами. Города
– это своего рода основные очаги культуры, экономической жизни. Если мы
сумеем определить культурный облик региона каких-то столетий, то мы сможем
более уверенно говорить о возможности или невозможности развития в этом
регионе городских центров.
Во всем мире
очень мало городов, дата возникновения которых известна с документальной
точностью, как, например, закладка Константинополя. В остальных случаях
она определялась достаточно условно. Общепринято при этом ссылаться на
письменные источники. Между тем достоверность вещественных памятников бывает
значительно выше письменных документов, ведь книги в древности неоднократно
переписывали, редактировали, сами же оригиналы в течение веков утрачивались.
К тому же достижения современной археологии, использующей изотопные, химические
и иные «хитрые» методики, позволяют определять возраст находки с такой
точностью, какая в былые времена исследователям и не снилась.
Вопрос в том,
как мы собираемся определять время возникновения Казани. Ведь что когда-то
некоторыми учеными предлагалось? Обнаружили, скажем, на месте старой Казани
надгробие, расшифровали надпись, прочитали дату. Вот и давайте возьмем
ее за основу! Но что же получается: привели человека, убили, похоронили,
а потом на этом месте начали строить город?
Я, конечно,
утрирую. Но хорошо известна попытка объявить 1177 год датой возникновения
Казани – на основании всего одного списка летописи. На самом деле летопись
упоминает о Казани как об административном центре, объединившем обширные
земли. Давайте зададимся простым вопросом: что появляется раньше – город
или административный центр? Любой великий город мира начинался все-таки
с простого поселения. Потом его огораживали (однокоренное слово с городом),
возводили крепость, за крепостной стеной вырастали торговые ряды, ремесленные
улочки – посады и слободы. Город рос и, наконец, становился административным
центром. Исторические свидетельства, да и просто логика подсказывают, что
наоборот не бывает.
Так что нельзя
опираться лишь на одну рукопись или на один найденный камень надгробия.
Нужно исследовать письменные источники и вещественные свидетельства истории
в комплексе. Если с этим не считаться, а настаивать только на летописях,
мы окажемся в положении капризного ребенка, который будет требовать конфету
именно в такой обертке, а не в другой. И конечно, к окончательному выводу
должен прийти не один человек и даже не группа избранных, а как можно больший
круг ученых, специалистов.
– В чем особенность
этой работы применительно к Казани?
– Я предложил
идти от общего к частному, выявляя все новые и новые источники. Еще недавно
многие древлехранилища не только за рубежом, но даже в пределах Советского
Союза для историков были недоступны. Их ориентировали прежде всего на изучение
истории Московского княжества, Российской державы с форпостом на Неве.
В научном плане – это Московский университет, Академия наук. А большая
часть территории страны оставалась на периферии исторического осмысления.
Поэтому не случаен сегодня интерес ученых в регионах к изучению истории
своего края. И это не прихоть, не сепаратизм, а естественное развитие самосознания.
Идет нормальный процесс децентрализации, все великие империи проходили
через этот этап. Нынешняя Российская Федерация должна измениться, в конечном
счете только это сохранит единство России.
Так вот, и у
нас, и во всем мире в древлехранилищах еще хранятся тысячи неисследованных
рукописей, где, возможно, имеются сведения, касающиеся времени основания
Казани. И наша задача собрать как можно больше материалов, впрямую или
косвенно говорящих о Волжской Булгарии. Тут два пути: проведение международных
научных конференций, чтобы к нам приезжали ученые-источниковеды, и командировки
специалистов туда, где могут быть интересующие нас материалы.
Мы предложили,
во-первых, начать углубленное изучение истории древней Казани и ее связей
с более широкого, обширного объекта, например, Восточной Европы в целом,
а, во-вторых, идти от наиболее близкого исторического периода к более удаленному
во времени. Поэтому наметили проведение сразу трех конференций с расчетом
привлечь к работе ученых разных стран и российских научных центров, которым
интересна наша тематика: Золотая Орда – Среднее Поволжье – Казань.
Первая конференция
«Источниковедение истории Улуса Джучи (Золотой Орды). От Калки до Астрахани
(1223–1556)» должна была выявить новые источники по истории Золотой Орды
– это наиболее широкий объект исследований, ведь Среднее Поволжье тогда
входило в Улус Джучи. В процессе поиска материалов по истории XII–XV веков
мы могли бы натолкнуться на материалы более ранних периодов, ведь широкий
охват способствует дальнейшему углублению изучения. Вторая конференция
на тему «Историческая география, торговые пути и города Среднего Поволжья
(IX–XII)» сужала круг исследований и охватывала более древний, домонгольский
период. Тему третьей конференции мы определили так: «Средневековая Казань:
возникновение, развитие». Таким образом мы фокусируемся на вопросе о датировке.
Городские власти
отнеслись к нашим предложениям с пониманием и обещали помощь в проведении
конференций, организации командировок. И свои обещания выполняют. Две из
трех конференций мы провели в июне и сентябре прошлого года.
– Вы могли бы
определить их «коэффициент полезного действия»?
– В работе первой
конференции принимали участие около тридцати ученых из США, Германии, Венгрии,
Чехии, Турции, арабских стран, даже из Тайваня и Японии, а также из многих
российских городов. Разумеется, казанским историкам было очень полезно
общение с коллегами. На конференции прозвучало более двадцати докладов,
прошел «круглый стол». Мы получили богатейший материал, но даже не в этом
только дело. Несмотря
на многолетние
усилия советской историографии, навязывавшей образ ордынцев как воинственных
дикарей, июньская конференция показала, что Золотая Орда была империей,
где развивались торговля, ремесла, науки и искусства, что это государство
оставило заметный след в восточноевропейской истории.
На сентябрьской
конференции, посвященной исторической географии Среднего Поволжья, нас
интересовали более конкретные вещи – экономическое развитие, торговые связи
нашего региона, социально-культурный фон. Эта конференция также оказалась
очень плодотворной. В ней участвовали ученые из десяти зарубежных стран.
Вместе с тем заметно активнее были москвичи и питерцы. Очевидно, итоги
первой конференции убедили их в серьезности, обстоятельности и научности
нашего подхода к обсуждавшейся проблематике. На основе материалов этих
конференций мы подготовили третью, уже обращая внимание участников на историю
Казани. И еще древнего Булгара, конечно, ведь домонгольская Казань была
одним из городов Булгарского царства.
- Миркасым Абдулахатович,
вы с вашими коллегами работали в архивах Каира, Стамбула, Ватикана и ряда
других городов мира, где хранятся древние собрания рукописей. Каковы шансы
найти там «заветный» документ о возникновении Казани?
- И опять мы
возвращаемся к вопросам методологии. Прежде чем отправляться в заграничную
командировку, я считаю, нужно определиться:
где и что мы
собираемся искать? Нет никакой необходимости, например, искать что-либо
по истории Казани в древнейшем центре цивилизации Китае или в богатой (не
только долларами, но и вывезенными со всего света раритетами) Америке.
Нужно искать рукописи в таких странах, с которыми в древности наш регион
находился в тесном контакте. Поэтому я предлагал: нам нужно наряду с изучением
русских, славянских, западноевропейских и, конечно же, арабских и персидских
источников обратить внимание - и в плане археологии, и в плане письменных
источников – на «норманнский сюжет». Ибо не тюрки, не славяне, не угро-финны,
а именно норманны контролировали все торговые пути Восточной Европы в IX–XI
веках, в том числе и волжский маршрут «из варяг в греки». К тому же этот
путь в нашем регионе пересекался с другим торговым маршрутом, который в
XIX веке получил романтическое название «Великий шелковый путь».
Как знать, быть
может, именно варягам-норманнам мы обязаны рождением Казани, которая и
строилась булгарами как северный оборонительный форпост. Я очень надеюсь,
что в норманнских сагах содержатся сведения о булгарах и Волжской Булгарии
в целом. Два-три доклада наших скандинавских коллег на прошедших конференциях
говорили в пользу такого предположения. Однако собственно норманнских источников
пока еще не найдено.
Тут нужно учитывать
еще одно немаловажное обстоятельство. Северные народы, в том числе и булгары,
в качестве основного строительного материала использовали древесину, которой
было в избытке. А она, как известно, имеет свойство возгораться. Да и климат
у нас мало способствует сохранности рукописей. Другое дело – Турция. Там
издревле строили из камня, наших зим там не бывает. Вот почему турецкие
собрания древних рукописей на арабском и тюркских языках можно считать
уникальными. Кроме того, с конца XV – начала XVI веков султаны крепнувшей
Османской империи поощряли создание библиотек и архивов. Сегодня на учете
турецких археографов имеется более 250 тысяч рукописных томов, содержащих
более полумиллиона сочинений на арабском, персидском, тюркских языках.
Поработав в
библиотеках Стамбула и других восточных городов, мы нашли пять-шесть не
доступных нам до сих пор памятников булгарских авторов, живших в XII–XIV
веках, то есть в до-монгольском и золотоордынском периодах.
В частности,
Таджаддин Булгари, выходец из Булгара, медик и фармаколог, живший в городе
Масуле, написал несколько сочинений, из которых до нас дошли два произведения.
Первый памятник я привез из Ирана, он опубликован А. Б. Халидовым отдельной
брошюрой. И вот в Турции обнаружено его второе сочинение, причем если тегеранское
по объему занимало всего шесть страниц большого формата, дошедших до нас
в копии XVII века, то турецкое сочинение, из города Манисы, более объемное
– на 86 страницах, и копия его относится к 1222 году. То есть на год раньше
битвы на Калке!
Авторы трех
найденных нами сочинений оказались не известны не только нам, но и турецким
коллегам. Так что шансы на открытия у нас достаточно высоки. Пусть мы и
не нашли упоминаний непосредственно о Казани, но сам факт обнаружения рукописей
говорит о многом: во-первых, хотя наш регион считался и считается самой
северной точкой мусульманского мира, его культурное развитие было достаточно
высоким. Об этом можно судить хотя бы по тому, что сочинения булгарских
авторов читались, переписывались, распространялись в других мусульманских
странах. Во-вторых, характерно то, что после монгольских завоеваний связь
этого региона с другим мусульманским миром не прервалась, а даже расширилась,
потому что связи Золотой Орды со странами Востока тоже были постоянными.
Очень интересно, что авторы – выходцы из нашего региона даже в XIV–XVI
веках именуют себя Булгари.
Все это говорит
о том, что культурное развитие в нашем регионе не возникло с появлением
Золотой Орды, а наоборот, духовно обогатило народившуюся империю. Поэтому,
видимо, прав был арабский автор Ибн Русте, который в самом начале Х века
отмечал, что в Булгарском царстве даже в селах имеются мечети и при них
медресе, где преподают основы ислама. Раньше на это сообщение ученые смотрели
с некоторым недоверием, тем не менее, находки последних лет свидетельствуют
о том, что культура булгар в те времена была высокой. А центрами культуры
всегда были города.
Вот почему я
сторонник комплексного изучения источников письменного и вещественного
характера. Для меня как ученого дата основания Казани не является самоцелью,
этот период интересует меня как результат определенного социально-культурного
развития нашего края.
– И все же,
Миркасым Абдулахатович, опираясь на результаты исследований, какой возраст
Казани вы могли бы назвать?
– Сейчас можно
смело сказать: за девятьсот лет. Археологические материалы определенно
говорят о конце Х – начале XI веков. Конечно, город, как и человек, не
может рождаться несколько лет подряд, и нам придется остановиться на какой-то
определенной дате. Но повторяю, мы должны прийти к выводу коллегиально,
на основе всех имеющихся данных.
